Много дней лета - Страница 38

Крестьяне, спешащие по делам, останавливались, чтобы поприветствовать синьора Висконти. Чинные белобородые старцы, сидевшие на скамейках возле небольшого фонтана, поднимались и степенно подходили к нему перекинуться парой слов. Молодые женщины с колясками и почтенные матери семейства здоровались с Леонардо, обращаясь к нему почтительно — патрон. Искренние улыбки, расцветавшие на их лицах, предназначались и Кларе, впрочем, как и любопытные взгляды, изучающие и оценивающие новую подругу хозяина. Интерес вполне понятный.

Но на самом-то деле она не его возлюбленная. Пусть даже он обнял ее за плечи, изображая пару влюбленных. Сплошная ложь и притворство, хотя несколько часов назад в горах она почти целиком принадлежала ему. Невольно Клара покраснела, ощутив дрожь, пробежавшую по телу, при воспоминании о том, чего жаждало ее существо, что почти случилось, но никогда не должно было произойти.

— Сейчас мы перекусим. Прости, что не подумал раньше. Ты, видимо, очень проголодалась, ведь за завтраком мы практически ничего не съели.

Мужчина коснулся губами ее зардевшейся щеки, затем обратился по-итальянски к толпе любопытных, окружавшей их. Его слова вызвали взрыв дружного смеха. Клара окончательно смутилась, когда Леонардо добавил по-английски:

— Мы занимались делами поважнее. Правда, дорогая?

Зачем он постоянно напоминает о случившемся? — с негодованием думала она. О том, как, потеряв голову, она реагировала на ласки, о том, с какой легкостью он отклонил то, что было вполне возможно в безумном порыве. Интересно, что он сказал людям, вызвав столь бурное веселье? Впрочем, какая разница. Одно девушка поняла абсолютно точно: синьор Висконти — влиятельный человек, владеет обширными землями и немалым богатством, но называться джентльменом не имеет никакого права.

В порыве злости она сбросила его руку со своего плеча и негромко, но отчетливо произнесла:

— Не волнуйся, я могу пообедать и в тюрьме.

Бросив резкие слова ему в лицо, Клара почувствовала некоторое удовлетворение.

Мужчина склонил голову к ее уху и промурлыкал:

— Киска, спрячь коготки. Они тебе не понадобятся, — и, снова взяв ее за руку, направился к маленькому кафе, столики которого уютно располагались в тени апельсиновых деревьев.

Леонардо, не спрашивая спутницу, сделал заказ и продолжил начатый ранее разговор о том, как решил вложить в хозяйство накопленный капитал, чтобы он приносил доход, как заботился об улучшении условий жизни крестьян, прислушивался к их предложениям о повышении производительности и качества труда.

— Возможно, такая система чем-то напоминает феодализм, но в данном случае подобное сотрудничество взаимовыгодно, — пояснил он, вновь наполняя бокалы местным вином с приятным тонким ароматом. — Все здесь находилось в запустении. Снабжение деревни водой проходило с частыми и продолжительными перебоями. Постройки ветшали и разрушались. Люди уходили на заработки в другие районы. Собирался мизерный урожай на полях и во фруктовых садах. Но даже его вовремя не реализовывали. Мы живем в достаточно изолированном мирке, а потому нам следует учитывать интересы друг друга, вместе трудиться над тем, чтобы хозяйство не приходило в упадок, чтобы земли не теряли плодородность, а люди в поисках лучшей доли не покидали родные места.

Леонардо остановился и сделал несколько глотков. Затем, видимо поняв, что слишком увлекся темой, важной лишь для него одного, поинтересовался:

— Я не слишком утомил тебя?

— Совсем нет.

Клара не погрешила. Если бы она скучала в обществе Висконти, было бы гораздо проще. Но она действительно с большим интересом слушала его повествование, понимая, почему встречавшиеся им люди смотрели на хозяина с глубоким уважением и признательностью. Кроме того, девушка отметила, что Леонардо не превозносил собственных заслуг, хотя в голосе отчетливо звучала гордость. В большей степени она относилась к людям, которые помогли воплотиться его мечте. В каждом слове Висконти чувствовалась любовь к собственной земле.

Сейчас Клара не считала похотью или сентиментальной фантазией свое чувство к мужчине, так увлеченно, вдохновенно рассказывающему о любимом деле. Нет, ее увлечение слишком сильное и серьезное, но заранее обречено, а потому приносит нестерпимую боль.

Леонардо расплатился и встал.

— Ну что, поехали?

Девушка согласно кивнула, но проигнорировала протянутую ей руку.

Они направились к джипу по пропитанной зноем улице. Наступила самая жаркая часть дня, из-за зноя им практически никто не встретился. Висконти почти не говорил, а Клара молчала, слишком занятая своими мыслями. Нет, они явно не годились друг другу в компаньоны.

Едва девушке удалось найти более или менее вескую причину, которая позволяла ей считать свои чувства несерьезными, как Висконти тут же словами или поступками представлял массу доказательств, убеждающих ее в обратном. Сейчас, например, Клара занималась тем, что убеждала себя, насколько пагубно и безумно ее увлечение наглым, самовлюбленным, зачастую грубым и жестоким человеком. Он ей глубоко антипатичен, попыталась она убедить себя. И тут вдруг Леонардо с неподдельной заботой спросил:

— Ты, наверное, сильно устала и хочешь спать? Давай отложим возвращение домой и отдохнем где-нибудь в тени.

Клара действительно мечтала поспать. Свежий горный воздух, продолжительная пешеходная прогулка, припекающее солнце и в самом деле разморили ее. И еще вино, выпитое за обедом, да за каким обедом! «Цыпленок по-французски» — называлось блюдо, которое заказал Висконти. Нежное мясо, приготовленное с добавлением хереса, шафрана, миндаля и чеснока, подали в глубокой глиняной тарелке. Гарниром служил тушеный сладкий перец в пряном соусе и зеленый салат. Давно девушка не ела столь много и с таким аппетитом.